ИТОГИ РЕФОРМЫ ПРОКУРАТУРЫ: РАЗВАЛИТЬ – РАЗВАЛИЛИ, ОБНОВИТЬ – НЕ ОБНОВИЛИ

«Прокурорская правда» уже рассматривала реформу местных прокуратур с позиций разных сторон участников данного процесса.

Необходимо отметить, что сама реформа задумывалась как воплощение прогрессивного «грузинского опыта», что и определило руководство ее проведением со стороны Давида Сакварелидзе. Впрочем, «кавказского сценария» реализовать не удалось, поскольку объективное изучение списков новоназначенных руководителей местных прокуратур говорит о том, что никакого «обновления» не произошло.

Однако, хотя новых лиц в прокуратурах и не появилось, реформа нанесла сильный удар по работоспособности ведомства, поскольку ряд профессионалов были вынуждены покинуть структуры, ибо «вычищались» как раз неудобные для начальства, а не непрофессионалы.

Параллельная трансформация милиции в полицию вылилась в разрыв связей между двумя ведомствами, что крайне негативно отразилось на состоянии дел с преступностью в стране.

Само проведение конкурса было неоднозначным со многих точек зрения. В частности, сам порядок его проведения неоднократно нарушался конкурсными комиссиями, у которых были собственные «правила». Речь о т.наз. «каскадном принципе» назначения руководителей местных прокуратур и их замов, что прямо противоречило правовой базе конкурса.

Не смотря на все предварительные декларации, итогами реформы не довольны, практически, все стороны ее проведения, что порождает среди политиков совершенно невероятные идеи, связанные с формированием будущих конкурсных комиссий для наборов прокуроров из иностранцев, что прямо противоречит нормам украинского законодательства.

Сотрудников – выгнали, а кадры так и не обновили

Ключевая задача проведения реформы заключалась в радикальном обновлении состава местных прокуратур, что должно было запустить «цепную реакцию» обновления всей прокуратуры в целом.

Всего в Украине создано 178 местных прокуратур. В связи с оккупацией Автономной Республики Крым и части Донецкой и Луганской областей в 23 местных прокуратурах конкурс не проводили. Приказом Генерального прокурора Украины Виктора Шокина на основании рекомендаций конкурсных комиссий назначено 154 руководителя местных прокуратур из 155 должностей. Не произошло назначение руководителя одной из одесских местных прокуратур в связи с судебными спорами.

По результатам конкурса количество районных прокуроров сократилось более чем на 25%. Около 2 тысяч прокуроров, которые не набрали достаточно баллов в конкурсном отборе, с 15 декабря покинули свои должности в органах прокуратуры.

Конкурс, фактически, стал тем инструментом, который позволил отсеять неугодных и четко расставить нужных кандидатов на «правильные» места, так сказать, согласно купленным билетам. Достаточно часто по результатам собеседования рекомендации получали устоявшиеся дуэты нынешних руководителей и их замов.

Среди уже назначенных заместителей руководителей местных прокуратур можно увидеть бывших руководителей районных, городских прокуратур и их заместителей; бывших начальников отделов областных прокуратур; бывших рядовых прокуроров; прокуроров-мажоров с влиятельными родственниками; прокуроров-коррупционеров, откровенно непрофессиональных прокуроров и совсем незначительное количество внешних кандидатов.

Таким образом, никакого «обновления» не произошло. Следовательно, увеличилась нагрузка на оставшихся. Отсеялись неудобные и «лишние» прокуроры, но, в целом, кадровый состав сохранился, и зачем тогда было выдумывать реформы – не ясно.

Впрочем, некоторые итоги в кадровом плане все же намечаются. В частности, отмечается увольнение опытных прокуроров, которые не способны примириться с падением авторитета и значения прокуратуры.

Это лишь продолжило заложенные ранее тенденции вытеснения из структуры опытных и квалифицированных сотрудников, которым просто не давали работать, «вязали» по рукам и ногам как при «старой» власти, так и при «новой».

Отдельная проблема, которую, в частности, подчеркнул экс-заместитель Генпрокурора Владимир Гузырь - создание ряда непонятных структурных подразделений в рамках ГПУ. Например,  «Генеральной инспекции», которая стала любимым детищем Давида Сакварелидзе.

Таким образом, тех, кто занимается реальной работой на местах – сокращаем, зато раздуваем непомерно центральные штаты, чтобы одни прокуроры следили за другими.

В частности, речь о т.наз. «Генеральной инспекции» ГПУ, созданной по инициативе Давида Сакварелидзе (и ликвидированной в феврале Виктором Шокиным) в нарушение норм законодательства, укомплектованной прокурорами с «темным прошлым», но личной преданностью «грузинам». Фактически, «генацвале» создал личную «внутреннюю безопасность» в ГПУ и использовал её в политических целях.

Учитывая все это, для наблюдателей становится непонятным, кому именно в этих условиях должна служить прокуратура.

На местном же уровне все выражается в пессимистических настроениях по поводу будущего надзорного ведомства, которыми сами прокуроры щедро делятся в специализированных группах соцсетей.

Фактически, единственным адекватным путем для инициаторов реформы в этой ситуации была бы только отставка в виду невозможности реализации собственных планов. Впрочем, наличие каких-либо планов у Сакварелидзе в этой ситуации не выглядит фактом.

Скорее, был принцип: главное «ввязаться в драку», потому с разрушением все прошло успешно, а вот с созиданием – не очень.

Откуда взялся «каскадный принцип»?

Одной из наиболее существенных претензий участников конкурса на руководящие должности в местных прокуратурах - широко применяемый комиссиями так называемый «каскадный принцип», который давал возможность кандидатам, набравшим на тестировании мало баллов, не вылететь из конкурса окончательно, а претендовать на «заместительские» должности. При том, что в нормативно-правовой базе проведения конкурса никаких «каскадных принципов» не было и близко. Ведь согласно нормам действующего законодательства, комиссия отбирает и представляет по три кандидатуры на каждую из должностей отдельно.

Логично, что подобное несоответствия стало основанием для судебных исков прокуроров, «пострадавших» от его применения. В частности, как писала ранее «Прокурорская правда», при рассмотрении иска экс-прокурора Коминтерновского района Одессы Виталия Запереченко, суд фактически указал на неправомерность каскадного отбора кандидатов на административные должности, который использовали все Конкурсные комиссии.

В ходе судебного разбирательства было установлено, что согласно предписаний пунктов 5.12, 9.2 Порядка № 98, на собеседование на каждую должность приглашаются четыре кандидата, которые успешно прошли первое и второе тестирование.

Таким образом, Комиссия нарушила Порядок проведения конкурса, сформировав после собеседования новый рейтинговый список из 16 претендентов, перекроив тем самым предыдущий список после двух первых уровней конкурса. Хотя Конкурсная комиссия должна была, в соответствии с заявлениями и рейтингом кандидатов после первых двух туров определить по три кандидата на каждую руководящую должность.

И этот пример отнюдь не является единичным, поскольку аналогичные претензии к проведению конкурса возникали, например, и в Винницкой области, что говорит о наличии системной проблемы.

Естественно, что данный вопрос активно обсуждался в «прокурорских кругах». В частности, экс-заместитель прокурора Одесской области Сергей Костенко, о борьбе которого с результатами конкурса писала ранее «Прокурорская правда», обнаружил несоответствие между Порядком проведения четырехуровневого конкурса, утвержденном приказом Генпрокурора в июле 2015 года, а также Рекомендациями, рассылаемыми в конкурсными комиссиями из Управления реформ и обеспечения качества работы ГПУ.

Итак, если сначала обратиться к порядку проведения конкурса (утвержденном согласно действующей процедуре и действующем нормативно-правовому акту), то там мы видим, что представление кандидатур на должности руководителей местных прокуратур и их заместителей полностью «разведено» даже во времени, а также по субъекту представления. Кандидатуры руководителей подаются Генпрокурору, а заместителей - руководству региональных прокуратур. Никаких «каскадных» принципов нет и близко, все должно проходить автономно.

Теперь обратимся к рекомендациям, рассылаемым в конкурсные комиссии.

Как видим, здесь все меняется, и уже подаются три кандидатуры в ГПУ, из которых выбирается один руководитель, а двое других («по их согласию»), фактически, автоматически становятся его заместителями. Таким образом, никакого конкурса реально не проводится.

Любопытно, что положение о проведении конкурса подписано Давидом Сакварелидзе, который курирует Управление реформ ГПУ, рассылавшее «рекомендации». Потому выходит, что или у «генацвале» левая рука не знает о действиях правой, либо же это просто осознанный обман участников конкурса, с целью «запудрить» всем мозги и создать иллюзию «прозрачного отбора».

Фактически, участники конкурса и члены конкурсной комиссии «играли» по разным правилам. Первые - по обнародованным публично, вторые – по «секретным инструкциям». То есть, это как если бы футболисты играли бы по одним правилам, а судьи их судили – по другим. Называли бы мы такую игру честной? Вряд ли, но украинское общество, тем не менее, пытаются убедить, что «конкурс в местные прокуратуры был честным».

(Анти-?)коррупционная реформа

Проведение реформы мотивировалось, в частности, и высоким уровнем коррупции в надзорном ведомстве. Опросы общественного мнения накануне начала «перемен» в надзорном ведомстве фиксировали тот факт, что прокуратура занимает уверенное третье место в числе самых коррумпированных государственных структур.

Однако при 18% граждан, убежденных в коррумпированности прокуратуры, реально взятки ее сотрудникам давали лишь 6 % опрошенных.

Таким образом, проблема коррупции, во многом, определяется не фактами, а общим настроем граждан на недоверие ведомству, что обусловлено рядом факторов. И проблему коррупции в прокуратуре называли ключевым препятствием проведения реформ в государстве и сами «западные партнеры».

В частности, посол США в Украине Джеффри Пайетт, выступая в Одессе на финансовом форуме в сентябре 2015 года, заявил, что Генеральная прокуратура отказывается бороться с внутренней коррупцией и подрывает реформы, которые проводит украинская власть.

«Вместо того чтобы поддерживать реформы в Украине и работать на искоренение коррупции, коррумпированные чиновники в ГПУ делают хуже, открыто и агрессивно подрывая реформы», - сказал тогда Пайетт.

Солидаризировался с ним и известный «общественный активист» Виталий Шабунин, который еще в прошлом году был уверен, что заработают прокуроры «по-новому» - коррупции в нынешних масштабах конец. По его мнению, в Украине коррупционная функция доминирует, фактически уничтожив государственные органы. А прокуратуры «не было вовсе».

Так что, все просто. Начинай «решительные реформы», назначай «правильных прокуроров», и все проблемы решаться. Впрочем, далеко не все согласны с подобными «простыми» подходами.

В этом контексте интересно мнение экс-прокурора Сергея Костенко.

Итак, по его мнению, проблема коррупции в прокуратуре является производной от общей коррумпированности всего государственного аппарата, которая, в условиях постсоветской Украины, превратилась уже в систему феодальных отношений. После того, как СССР успешно развалился, бывшие советские руководители захватили остатки индустрии Империи, и начали ее использовать для обогащения. В то время, как прочий мир переходил уже к новым формам производства, Украина укреплялась в своей сырьевой экономике, в которой никто ничего нового не создает, а только занимается переделом и «приватизацией» того, что досталось от прошлого режима.

В таких условиях говорить о какой-то «некоррумпированной» прокуратуре не приходится, ибо все должности в государстве являются предметом купли-продажи, а главный критерий назначения и продвижения – личная лояльность «вассалов» своему «сюзерену».

Потому и опыт «грузинских реформ» в этом контексте не выглядит абсолютной панацеей, поскольку он означает, фактически, полное увольнение профессионалов из органов, замену их людьми без высшего образования, которые элементарно не умеют работать, а потому просто «пакуют» всех подряд. После чего начинают требовать выкуп у арестованных бизнесменов, который уплачивается официально в бюджет, и из которого «правоохранитель» получает свою долю.

По сути, смысл правопорядка в «грузинской модели» заключается в жестком прессинге максимального количества «подозреваемых» (в том числе, и с применением пыток) с тем, чтобы выбить из них «покаяние» и «дарственные» на якобы украденные сумы. Соответственно, к реальному правовому государству, уважению к закону и прочим «европейским» принципам - все это не имеет никакого отношения, а просто является заменой одних кланов - другими.

Впрочем, в Украине после проведения «реформы» не приходится говорить даже об этом.

В частности, бывший заместитель Генпрокурора Виталий Касько, выступавший одним из инициаторов проведения реформ, констатировал в своем недавнем интервью, что после ее проведения уровень коррупции не уменьшился.

«Опыт работы Генеральной инспекции свидетельствует, что в последнее время суммы взяток отличаются. То, за что требуют взятки, тоже вызывает удивление. Часто это выглядит как попытка обмануть стороны в судебном процессе. Прокурор, который не имеет полномочий что-то сделать, предлагает эту услугу», - сказал он.

Таким образом, ни одна декларированная реформатами цель не была достигнута, однако авторитет ведомства уже, практически, непоправимо подорван.

Реформа для преступников?

Отдельная тема – ухудшение криминогенной ситуации в стране, которое неукоснительно сопровождает «реформы правоохранительных органов». «Прокурорская правда» уже анализировала итоги 2015 года через призму официальных цифр ГПУ, констатируя, в частности, резкий рост тяжких и особо тяжких преступлений в соединении с заметным уменьшением их раскрываемости.

2016 год, когда должны были стать ощутимыми результаты «реформ», принес с собой дальнейшее ухудшение положения с «уголовкой». В частности, катастрофически растет число квартирных краж, угонов авто, грабежей и разбоев.

Эксперты выделяют несколько причин такой ситуации.

Во-первых, по мнению экс-замглавы МВД Михаил Корниенко, реорганизация и переаттестация в министерстве деморализовала оперативную службу, поскольку именно ее сотрудники чаще всего не проходят переаттестацию. Ликвидирована система УБОП, а, значит, были потеряны отработанные оперативные источники и базы информаторов. Новые же сотрудники с преступным миром знакомы слабо, потому именно 2016 год ожидается самым тяжелым в плане разгула криминала.

Второй фактор - экономический. Статистика говорит о росте преступности в крупных промышленных городах, где у населения более высокие доходы. В условиях разрушения экономики и производств, именно криминал становится для многих привлекательным путем решения финансовых проблем.

Президент Украинской ассоциации операторов рынка безопасности Сергей Шабовта указывает также и на третий фактор: в условиях ослабления системы Украина попадает в поле зрения международных преступных групп, наркокартелей, которым легко получить вид на жительство в Украине.

В МВД признают: цифры правонарушений выросли, но в первую очередь объясняют это тем, что полиция теперь не скрывает преступления, а также фактор войны и «временная демотивация сотрудников».

Ухудшение ситуации признал и первый заместитель Генерального прокурора Юрий Севрук. Вместе с тем он отметил, что говорить о первых результатах реформы можно будет после ее окончания, а текущее падение раскрываемости преступлений связан с началом календарного года и особенностями формирования отчетности.

Впрочем, усомниться в ожидаемом «улучшении» позволяет состояние дел в «Бастионе грузинских реформ» - Одессе.

По итогам двух месяцев 2016 года раскрываемость преступлений в Одесской области оказалась вдвое ниже, нежели в Киеве и в 4 раза хуже, чем в целом по Украине, составив 5%. Об этом в закрытой Fb-группе «Прокуроры Украины» написал уроженец Южной Пальмиры, занимавший ранее должность заместителя прокурора Ивано-Франковской области, а в октябре 2014 года люстрированный с должности в ГПУ Олег Кипер.

Кипер подчеркнул, что за аналогичный период 2015 и 2014 годов, раскрываемость преступлений в Одесской области составляла 40% и 60% соответственно.

С критикой работы одесских правоохранителей ранее на своей страничке в facebook выступал и бывший прокурор Николаевской и Одесской областей Николай Стоянов. По его словам, криминогенная ситуация в Одесском регионе ухудшается с каждым днем, однако руководители области вместо координации совместных действий силовиков занимаются публичным пиаром.

Впрочем, все это не было бы настолько безнадежно, если бы не самый главный фактор, который и обусловливает разгул криминала в стране.

Главной причиной ухудшения криминогенной ситуации называют то, что сейчас нет взаимодействия между полицией, прокуратурой и спецслужбами. Полиция просто саботирует указания прокуратуры, а потому раскрываемость продолжает падать.

В частности, экс-заместитель Главы Администрации Президента Андрей Портнов указывает на конфликты МВД и прокуратуры как один из главных итогов «реформ».

Исходя из содержания письма в полицию из ГПУ за подписью Севрука, прокуратура констатирует рост преступности, ухудшение показателей раскрываемости и отсутствие каких-то действий в плане решения этих проблем. Все это еще раз подтверждает, что единственный очевидный итог реформ – полиция и ГПУ превратились в автономные структуры, которые больше мешают друг другу, чем преступникам.

Хотя, как указывают некоторые комментаторы публикаций Портнова, не ему выступать с критикой подобной ситуации, поскольку именно он начинал нынешние реформы еще при «старом режиме».

«Углубление реформы» или попытки призвать «прокуроров-варягов»

В условиях провала реформы прокуратуры, активизировались политики и «общественники», выдвигая самые невероятные проекты.

Например, нардеп Игорь Мосийчук предложил вообще ликвидировать прокуратуру, передав ее функции Минюсту. Вождь «грантоедов» Виталий Шабунин сгенерировал идею - добавить к «антикоррупционным прокурорам» еще и не менее «антикоррупционных судей». Впрочем, все это - скорее информповоды. Серьезнее стоит оценить другие намерения.

21 марта 2016 года в Верховной Раде Украины был зарегистрирован законопроект №4281 «О внесении изменений в Закон Украины «О прокуратуре» (относительно особенностей функционирования квалификационно-дисциплинарной комиссии прокуроров в течение переходного периода)».

Инициаторам законопроекта выступили народные депутаты: Мустафа Найем, Елена Сотник, Владислав Голуб, Дмитрий Добродомов, Ярослав Маркевич, Оксана Юринец, Виктория Войцицкая, Сергей Лещенко, Светлана Залищук, Анна Романова, Роман Семенуха, Павел Костенко (т.наз. межфракционная группа «Еврооптимисты»).

В пояснительной записке к законопроекту говорится, что, согласно действующему Закону Украины «О прокуратуре», квалификационно-дисциплинарная комиссия прокуроров (КДКП) отвечает за подбор и перевод прокуроров, а также решает вопрос об их дисциплинарной ответственности и увольнения.

В частности, сейчас КДКП состоит из 11 членов:

- трех человек назначает Уполномоченный ВРУ по правам человека по согласованию с профильным комитетом Верховной Рады.

- двух человек (ученых) избирает съезд представителей юридических вузов и научных учреждений;

- одно лицо (адвоката) избирает Съезд адвокатов Украины;

- пять прокуроров выбирает Всеукраинская конференция работников прокуратуры.

Однако, при существующем порядке Всеукраинская конференция работников прокуратуры фактически будет подконтрольна Генеральному прокурору, в результате чего существует риск потери независимости КДКП и Совета прокуроров.

Во избежание таких рисков, во-первых, законопроектом предлагается на переходный период (три года) ввести другую модель формирования КДКП:

1) шесть членов (адвокат, ученые и представители от Уполномоченного ВРУ по правам человека) назначаются по процедуре, определенной в настоящее время Законом;

2) семь прокуроров назначаются Генеральным прокурором исключительно из числа прокуроров и прокуроров в отставке, которые являются гражданами государств-членов ЕС, США, Канады и которые делегированы через дипломатические представительства соответствующих стран.

При этом проектом предусмотрено положение, что функции Совета прокуроров на переходный период (три года) выполняет КДКП. Соответственно, конференция прокуроров в это время не созывается.

Также законопроектом определено, что КДКП самостоятельно разрабатывает и утверждает положения о своей работе, в котором, среди прочего, должно быть определено, кто выполняет функции секретариата по созданию полноценно функционирующего секретариата КДКП.

Во-вторых, следующий этап наполнения системы органов прокуратуры новым кадровым потенциалом будет заключаться в отборе кандидатур в региональных и Генеральной прокуратурах. Этот отбор должен осуществляться уже новым составом КДКП и урегулирован на уровне проекта путем:

1) закрепления в Переходных положениях Закона «О прокуратуре» обязательного проведения конкурса на занятие должностей в региональных и Генеральной прокуратурах;

2) открытия возможности на переходный период участвовать в конкурсах юристам без опыта работы в прокуратуре;

3) закрепления в законе безальтернативного назначения избранных КДКП прокуроров Генеральным прокурором.

По мнению народных депутатов Елены Сотник и Мустафы Найема, предложенные изменения должны позволить завершить реформу прокуратуры, сломив старый «клановый» принцип в ее комплектовании.

Впрочем, в среде прокуроров подобные инициативы не вызвали ничего кроме недоумения.

Итак, в чем же заключаются основные претензии к законопроекту.

Во-первых, он не соответствует нормам законодательства и Конституции Украины, причем, настолько явно, что закрыть глаза на это противоречие просто не выйдет. В частности, речь идёт о нормах, согласно требованиям которых прокурором может быть назначен только гражданин Украины.

Во-вторых, нормы проекта абсурдны, ибо член КДК обязан владеть украинским языком на достаточном уровне, чтобы свободно общаться с конкурсантами, чтобы избежать любых неточностей перевода.

В-третьих, никто не внес достаточного обоснования необходимости изменений Закона, который бил принят всего лишь в 2014 году.

В-четвертых, законодательная инициатива не предусматривают ответа на вопрос, как будут распределяться полномочия между отечественными и «импортными» ее членами, и как можно будет ставить на один уровень выпускников Харьковской юракадемии и Сорбонны?

Кроме того, экс-прокурор Донецкой области Олег Сюсяйло подчеркивает, что непонятно, как депутаты собираются менять законопроект, который прошел «Венецианскую комиссию» и был признан полностью соответствующим европейским принципам.

Да и, в целом, от предложений «еврооптимистов» за версту несет неоколониализмом и констатации неполноценности украинского государства.

Потому, очевидно, предложенные «Найемом и Ко» изменения в закон «О прокуратуре» имеют немного шансов пройти через парламент. Очевидно, сами их инициаторы не могут этого не понимать, а потому их действия выглядят исключительно попыткой пропиариться на популярной теме.

Вопросы, на которые так и не ответили

Адвокат Руслан Чернолуцкий считает, что невозможность реформирования прокуратуры заложена уже на уровне Конституции, в п. 9 переходных положений.

Там указано, что прокуратура продолжает исполнять задачи общего надзора до того момента, пока парламент не определит на законодательном уровне, кто будет исполнять такую функцию вместо прокуратуры, что сохранилось и после принятия действующего закона. Соответственно, украинский законодатель не в состоянии определить место прокуратуре в системе разделения властей.

В различных государственных системах мира прокуратура рассматривается или в структуре исполнительной, или законодательной власти.

Ряд экспертов настаивают на том, что прокуратура должна находиться при законодательной власти, как бы ее уполномоченным органом. Здесь как основной аргумент приводится принадлежность прокуратуре по ее правовой природе функции надзора за соблюдением законов от имени Верховной Рады Украины, хотя это не предусмотрено Конституцией Украины.

Административный характер полномочий прокурора по надзору за соблюдением законов способствует формированию у некоторых экспертов взглядов на прокуратуру, как на орган исполнительной власти в Украине. Однако прокурорской деятельности у нас не свойственны признаки исполнительной власти. В Украине прокуратура не может относиться и к судебной власти. Конституция Украины устанавливает, что правосудие осуществляется только судами, юрисдикция которых распространяется на все правоотношения, возникающие в государстве (ст. 124).

Помочь в определении места прокуратуры в системе органов власти может решение Европейского суда по правам человека по делу «Мерит против Украины», принятое 20 марта 2004 года. Европейский суд в своем решении (п. 63), анализируя раздел VII Конституции Украины, указал, что, «... прокуроры при выполнении своих функций находятся под наблюдением органов власти, относящихся к исполнительной ветви власти». Европейский суд фактически признал, что прокуратура в Украине входит в систему органов исполнительной власти, обосновывая это процедурой назначения Генерального прокурора Украины.

Таким образом, процедура назначения указывает на одну принадлежность, функции на другую, а задачи и цели – на третью.

Отсюда возникает риторический вопрос – является ли прокуратура отдельным органом государственной власти, или все-таки присутствует ее принадлежность к какой-то из ветвей власти в нашей стране? И задачи определения статуса коррупции не были решены проведенной «реформой».

На этой же проблеме отдельно остановился и упомянутый выше Сергей Костенко в своей публикации для социальных сетей «Пять очевидных фактов о реформе прокуратуры».

Итак, эти очевидные, по мнению отставного прокурора, факты – следующие:

Во-первых, прокуратура действительно нуждалась в реформе, что определяется низким уровнем доверия в обществе к надзорному ведомству, что является очевидным, не требующим доказательства фактом.

Во-вторых, реформа – это не просто урезание полномочий прокуратуры. В частности, лишение ее функций общего надзора и ограничение возможностей представительства интересов государства в суде не является реформой, а просто ослабляет прокуратуру, и через ее ослабление – ослабляет и государство.

В-третьих, вопрос доверия к прокуратуре определяется не её полномочиями, а людьми, которые прокуратуру представляют, а потому именно с «кадрового вопроса» следовало начинать реформу. Причем, не на уровне «рядового» состава, а сразу же с ГПУ.

В-четвертных, реформа, которая начиналась не «с головы» изначально была обречена на неудачу. При этом, руководство прокуратуры, очевидно, пыталось провести «реформу» наименее болезненным путем. То есть, сократить наиболее одиозных сотрудников, дать «общественность» поиграть в контроль, но сохранить основной костяк ведомства путем некоторых «рядовых» жертв. Однако это не позволило реализовать главную функцию реформы – вернуть доверие общества к ведомству.

Отсюда пятый итог – полный провал реформы, которая так и не дала ответы на самые главные вопросы.

Впрочем, комментаторы опусов Костенко отмечают, что само руководство прокуратуры и «реформаторы» были ограничены в маневре, а потому попытались провести реформы путем создания «критической массы» новых людей на низовом уровне.

В целом, ни по одному направлению реформа не выглядит завершенной.

Ни одна из поставленных изначально задач (обновление, борьба с коррупцией, повышение эффективности и профессионализма) реализованы не были. Да, сокращено количество сотрудников, но сокращение никогда не было самоцелью, а должно было стать основанием для дальнейшего реформирования.

Слепое использование иностранного опыта не является панацеей, поскольку, если бы «грузинские реформы» были успешными на родине, то их авторы не находились бы в розыске на территории своего же государства. Следовательно, Украина должна выработать собственный путь к реформированию, в том числе и прокуратуры.

Исходя из изложенного выше, у «Прокурорской правды» возникло несколько вопросов:

- насколько исказило результаты конкурса на руководящие должности местных прокуратур применение комиссиями т.наз. «каскадного принципа» при формировании итоговых списков?

- кто был автором идеи начинать «реформу прокуратуры» с «хвоста», и «очищать» ее от рядовых сотрудников, не затрагивая руководство?

- не хотят ли «грантоеды» вслед за «антикоррупционной прокуратурой», «антикоррупционным бюро» и «антикоррупционными судами «изобрести» еще и антикоррупционных депутатов и президентов в своем лице?

- не является ли смыслом проведения «реформы» местных прокуратур окончательная дискредитация надзорного ведомства с целью его дальнейшей ликвидации в нынешнем виде?