Как подонков в мантиях покрывают ублюдки в мундирах

Когда банковский юрист Роман Маселко присоединился к акциям протеста на Майдане, он вряд ли мог предположить, что этот шаг перевернёт его жизнь. В один из дней он просто сел в автомобиль к участникам Автомайдана и вместе с ними отправился к резиденции Виктора Януковича в Межигорье. После этого автомайдановцев стали массово лишать водительских прав, основываясь на сфабрикованных инспекторами ГАИ рапортах о нарушениях. Тогда Маселко решил использовать свой опыт для защиты активистов. Но все попытки отстоять их права были безуспешными: судьи массово лишали людей водительских прав, не обращая внимания на отсутствие каких-либо доказательств вины подсудимых

Со временем работа по защите активистов Майдана так затянула Романа, что он отказался от высокооплачиваемой должности в Прокредитбанке и посвятил себя защите потерпевших во время Майдана и борьбе за очищение судебной власти. Спустя два года после завершения массовых акций протеста ни один судья, выносивший неправосудные решения, так и не был осуждён. Однако Маселко полон оптимизма и веры в то, что под давлением общественности судебную систему всё-таки удастся очистить от тех, кто её дискредитировал.

— С чем вы связываете то, что до сих пор к ответственности не привлечён ни один судья, выносивший неправосудные решения во время Майдана?

— К уголовной ответственности, которая предполагает от 5 до 8 лет лишения воли, действительно пока ни одного судью не привлекли. По моему мнению, причина в отсутствии желания у руководства страны и у Генпрокуратуры провести эффективные расследования. Более того, есть факты прямого саботажа, противодействия, умышленного развала дел. Когда Сергей Горбатюк, руководитель Управления спецрасследований ГПУ, которое занимается большинством дел Майдана, показал желание работать и смог правильно организовать следствие, ему начали вставлять палки в колёса. Сначала это было банальное урезание ресурсов: вот попробуйте расследовать дела против более 300 судей силами 3–5 следователей, у которых нет ни кабинетов, ни компьютеров. Потом началось реальное противодействие: против него пытались возбудить уголовные дела. Ещё одна причина — мощнейшее сопротивление системы и пресловутая круговая порука.

Дело в том, что для надлежащего расследования нужно установить, что судьи во время Майдана действовали под давлением. Мы знаем, что указания, которые они получали, поступали от бывшего руководства Администрации президента. Мы неоднократно обращались к судьям с просьбой дать показания и помочь очистить судебную власть от преступников. Но судьи не идут навстречу. Есть ряд решений Совета судей Украины, где действия прокуратуры по расследованию дел против судей называются наступлением на независимость судебной власти. Создаётся впечатление, что судьи считают себя независимыми от какой-либо ответственности. По моему убеждению, именно такое чувство было основной причиной, почему сотни судей во времена Майдана стали карательным инструментом в руках власти. Они не боялись ответственности перед законом, но боялись власти. Сейчас уволено лишь 8 судей из более чем 330 причастных к принятию неправосудных решений во время Майдана.

— Как на практике выглядит саботаж со стороны прокуратуры?

— Давайте рассмотрим это на примере дела судьи Киево-Святошинского суда Владислава Лысенко, по которому совсем недавно вынесен первый приговор — оправдательный. Во времена Майдана этот судья, как и более сотни других, на шесть месяцев лишил водительских прав участника поездки в Межигорье на основании сфальсифицированных документов. После одного из заседаний Лысенко подошёл ко мне и говорит: я всё понимаю, но не могу принять другое решение, иначе мне подбросят деньги и посадят. Я попытался убедить его в том, что он не должен принимать незаконное решение. Тогда Лысенко пообещал посоветоваться с председателем суда по этому вопросу. Спустя два дня мы всё-таки получили решение о лишении водительских прав.

Так вот, дело против этого судьи передавалось в суд абсолютно бесперспективным, потому что основывалось всего на двух доказательствах. Первое — недостатки в документах. Второе — показания свидетеля. И всё. Следствие больше ничего не изучало. Теперь представьте, что судья вынес не одно противозаконное решение, а одиннадцать одинаковых. Как думаете, если судья вынес одно решение, можно сказать, что он ошибся? А если одиннадцать? Прокуратура должна была доказать, что его нарушения были системными. Кроме этого, прокуратура не исследовала факты влияния на судью. Признать судью виновным можно только в том случае, если он знал, какое решение должен вынести, и вынес его. В переданных в суд материалах об этом речь не шла. Считаю, что это в определённой мере делалось специально. Дело Лысенко — не единственный случай. Уверен, что все дела против судей Автомайдана, которые переданы в суд за последние 1,5 года, бесперспективные. Будут либо оправдательные приговоры, либо дела вернутся в прокуратуру.

— Что прокуроры говорят в ответ на вопрос о том, почему в суды передаются настолько некачественные материалы?

— Мы это обсуждали и с бывшим генпрокурором Виктором Шокиным, и с его заместителем — руководителем Главного следственного управления Юрием Столярчуком, которого прочили на должность генпрокурора. Мы показывали конкретные примеры дел, где были проблемы в расследованиях, называли людей, виновных в создании этих проблем. Мы прямо говорили: если вы передадите дела в суд в таком виде — получите оправдательные приговоры. Столярчук на нас посмотрел и говорит: а давайте передадим в суд то, что есть, и посмотрим, что будет. Он на 100% понимал, чем всё закончится, но пошёл на это. Это умышленный развал расследований. Кстати, некоторые сотрудники, передававшие такие неподготовленные материалы в суды, пошли на повышение.

— Кто, например?

— Был в прокуратуре Киевской области такой себе Владимир Павленко — начальник одного из следственных отделов. Он курировал дело моего потерпевшего Арсения Толстых, участника Автомайдана. Производство возбудили ещё весной 2014 года. Толстых якобы не остановился по требованию инспектора ГАИ в то время, как его автомобиль не двигался — рапорт о его нарушениях был сфабрикован. Ключевые следственные действия, которых мы добивались, никто так и не провёл. Год назад дело передали в суд. Оно дважды возвращалось в прокуратуру на доработку и сейчас слушается без перспектив на обвинительный приговор. Всё, что есть в материалах, это слова Арсения «нет, меня никто не останавливал» против слов инспектора «да, я останавливал». Ни тебе воспроизведения, ни установления местоположения на основании данных телефонного оператора, ни тебе совместного допроса, когда проверяются показания друг друга. После того, как дело в таком виде передали в суд, мы узнали, что этого Павленко сделали заместителем прокурора Черкасской области, то есть повысили.

— Вы спрашивали у Павленко, почему дело в таком сыром виде передали в суд?

— Да. В ответ он мило улыбался и намекал, что у него нет указания расследовать правильно. Самостоятельность следователя прокуратуры очень условна. Я как-то задал вопрос сотрудникам прокуратуры Киева о том, почему они не допрашивают глав судов. Мне прямо ответили, что нет указания это делать. Было бы указание — они бы расследовали всё нормально.

Отличница. Оксана Царевич, выносившая решения по автомайдановцам, теперь претендует на занятие должности судьи бессрочно — аттестационные тесты она сдала на отлично

Дошли до суда

— Какие судебные перспективы у дел Оксаны Царевич и Виктора Кицюка?

— Дела по Кицюку и Царевич ещё более-менее хорошо проработаны в плане доказательств. Рапорты, на основании которых они выносили решения о лишении автомайдановцев прав, не подписаны вообще никем. Это не документы, а обычные бумажки. В других рапортах были все признаки того, что подписи инспекторов подделаны. Царевич и Кицюк — действительно очень квалифицированные судьи, они всё это видели и однозначно понимали никчемность таких доказательств. Также установлен факт влияния на автоматизированную систему распределения дел. Но прокуратура не исследовала мотив и вопрос организованности принятия таких противозаконных решений — все они расследуются как самостоятельные преступления. В суде та же Царевич сможет говорить: я ошиблась, но это не преступление. Если прокуратура не установит, почему она принимала именно такие решения, какой у неё был мотив, действовала ли она под влиянием, и не подкрепит всё это соответствующими доказательствами, то определить, ошиблась она или умышленно принимала такие решения, действительно будет сложно. В таком случае очень большие шансы на вынесение оправдательного приговора. Царевич и Кицюк это понимают, поэтому чувствуют себя очень уверенно, а действия прокуратуры только усиливают эту уверенность.

— Судьи, которые рассматривают дело Царевич и Кицюка, якобы тоже принимали неправосудные решения во время Майдана. Как это повлияет на рассмотрение дел?

— Сейчас дело Царевич рассматривает судья Шевченковского суда Киева Владимир Бугиль. До этого её делом занимался Андрей Трубников. И первый, и второй судили активистов Евромайдана, а Трубников ещё и вынес два неправосудных решения о лишении прав участников поездки в Межигорье. Судью Кицюка судит судья этого же суда Олег Линник, который во времена Майдана также лишал прав активистов Автомайдана. То есть Царевич и Кицюка судят судьи, которые выносили аналогичные решения на основании аналогичных документов. Если они вынесут обвинительные приговоры, то, по сути, признают виновными сами себя. Очевидно, что у них есть конфликт интересов, и это однозначно повлияет на их решение.

Мы подали заявление об отводе этих судей, но нам отказали — мол, нет оснований считать, что эти судьи будут необъективно рассматривать дела. Но проблема на самом деле гораздо глубже. В Шевченковском суде половина состава судей причастна к принятию неправосудных решений против активистов. Да и вообще, в Киеве нет ни одного суда, где бы не было судьи, который выносил такие решения. Могут ли такие суды быть полностью беспристрастными?

— Вы упомянули, что зафиксировано вмешательство в автоматизированную систему распределения дел. Как это происходило?

— Да, в случае с Кицюком и Царевич следствие установило факт вмешательства в автоматизированную систему распределения дел. Происходило это так. В каждом суде есть судьи, которые отвечают за дела определённой категории. За категорию дел, когда водитель не останавливается по требованию инспектора ГАИ, в Печерском суде отвечало 6 судей. Всего там рассматривалось 10 или 12 дел в отношении участников поездки в Межигорье. И получилось так, что практически все они распределились между Кицюком и Царевич. Почему так вышло? Распределением дел занимались помощники председателя Печерского суда. В нашем случае это делал пользователь «Кицюк» (под таким именем в системе зарегистрирована Кицюк Л.П. — сестра судьи Виктора Кицюка). Перед запуском системы распределения она снимала галочки напротив других судей, уполномоченных рассматривать эту категорию дел, и оставляла только, например, Царевич. Потом система запускалась, и понятно, что выбор падал на Царевич — единственно возможный вариант. После этого помощник снимала галочку с Царевич, ставила на Кицюка и снова запускала систему, которая опять выбирала только из одного варианта. Зачем всё это делалось? Для того чтобы назначить «нужных» судей. Знали ли об этом сами Кицюк и Царевич? По моему мнению, да. Об этом говорит то, как они рассматривали эти дела. Ну и вряд ли сестра распределяла бы дела без ведома брата. Это ещё раз доказывает, что вынесение таких решений было чётко спланировано и организовано.

Большая чистка

— Почему Высший совет юстиции не стремится очистить судебную систему от одиозных судей?

— У меня на этот состав ВСЮ были большие надежды. Там действительно есть ряд членов, вызывающих доверие. Главное — там есть Ирина Мамонтова, экс-председатель Оболонского суда Киева, на которую во времена Майдана также давили с целью склонить к преследованию активистов. Она устояла, хотя ей и пришлось уйти с должности председателя. Мы очень рассчитывали, что она своим примером вдохновит многих судей на дачу показаний, очищение судебной власти в первую очередь от тех, кто давал преступные указания. Но оказалось, что ВСЮ ничего не делает для того, чтобы установить причины массовости нарушения судьями присяги. Более того, создана порочная практика суженого рассмотрения жалоб на судей — без анализа других решений по аналогичным делам. Если в жалобе на судью упоминается только одно его решение, то даже если оно незаконное и отменено, ВСЮ отказывается увольнять такого судью. Так уже сохранили должности 8 судей — Чаус, Кизюн, Лен, Захарчук, Трубников и другие. У судьи Чауса (рассматривал дело Геннадия Корбана. — Фокус) было минимум два противозаконных решения — я их лично приносил и показывал, но ВСЮ решил рассматривать только одно. Есть основания думать, что власть использует судей, который находятся в подвешенном состоянии, для решения политических вопросов.

Фемиды служитель. Высшему совету юстиции не хватило всего трёх голосов, чтобы рекомендовать к увольнению судью Николая Чауса. Последний во время Революции достоинства лишил водительских прав автомайдановца

— Тем не менее против Царевич и Кицюка идут судебные процессы — значит, не всех защищают.

— Да, идут. Более того, ВСЮ представил к увольнению 25 судей. Это брошенные кости. Нельзя ведь было вообще никого не уволить и не отдать под суд. Мне кажется, что с Царевич есть какая-то договорённость насчет того, что она поработает таким себе громоотводом народного возмущения. Вы посмотрите, как вызывающе она себя ведёт. Вспомните, как она пришла на переаттестацию — вся в белом, села на первой парте. Она идеально сдала экзамен и во время собеседования убеждала комиссию, что ничего не нарушала. И всё это перед телекамерами. Она действительно очень умная и компетентная судья.

Но в то же время Царевич — очень хороший пример того, что знаний и профессионализма недостаточно для того, чтобы быть судьёй. Нужно ещё быть порядочным и честным человеком. Иначе таких судей очень легко превратить в страшное и беспринципное оружие власти. А ещё у нас очень мало success story, где бы судья, который пошёл против системы, реально выиграл. Всё это я увидел на очень показательном деле судьи Бондаренко из Апелляционного суда Черкасской области.

Он отказался выполнять незаконные требования председателя этого суда Бабенко, а сами требования и угрозы записал на диктофон. Но после того как ему подожгли автомобиль, а под квартирой однажды поджидали подозрительные лица, он передал запись разговора в прокуратуру. Дело пытались замять, но запись этого разговора случайно попала ко мне, и я её опубликовал. Это дело стало известным на всю Украину. Судья просто хотел, чтобы на него не давили. Он обратился в правоохранительные органы и за два года ничего не добился. Другие судьи смотрят на него и думают: а мне зачем проблемы?

— Чем закончилась история судьи Бондаренко?

— Он живёт под давлением, а глава суда, против которого он выступил, продолжает занимать свою должность. Причём на главу суда якобы совершили покушение. Он поехал в своё родное село, которое находится в 200 км от Черкасс, и там, в час ночи, нашёл гранату под своим авто. То есть обстоятельства очень сомнительны, а статья за покушение на судью достаточно серьёзная — до 15 лет лишения воли. Этот глава суда написал заявление в прокуратуру и в числе подозреваемых назвал меня и судью Бондаренко.

Теперь по нам собирают информацию, прослушивают телефоны, недавно меня вызывали на допрос. Я поинтересовался в прокуратуре, как же продвигается дело подрывника? Там с нами согласны, что это инсинуация. Теперь, когда я прошу других судей дать показания, что они выносили определённые решения под давлением, мне говорят: ну Роман, вот твой Бондаренко всё рассказал, с тех пор прошло два года, и что? Бондаренко теперь каждый день в стрессе, хочет перевестись в глухой районный суд. Глава суда ему на собраниях под протокол говорит: ты передо мной извиняешься, и мы всё забываем. Представляете, какой цинизм? Это Бондаренко должен извиниться! Вот все судьи наблюдают за этим и понимают: лучше не высовываться.

— На что вы рассчитываете, когда просите судей дать показания против своих же коллег? Вы ведь понимаете, что круговая порука не позволит им это сделать?

— Есть и порядочные судьи, которые хотят изменений. Их реально много. Но проблема в том, что их не слышно. Они ничего не решают, так как боятся брать инициативу в свои руки. Такие судьи просто молчат и очень обижаются, когда общество не доверят всей судебной системе. «Мы же не такие, почему о нас судят на основании примера Царевич, Оберемко, Бабенко, Бурана и прочих?» — думают они. Громадная ошибка этих судей в том, что они молчат. В нашей ситуации молчишь — значит, сохраняешь статус-кво, оставляешь при должностях тех, кто топит авторитет судебной власти. Надо приступать к активным действия, помогать очищать суды от тех, кто дискредитировал почётное звание судьи. Это действительно очень сложно. Но как только они начнут это делать, их сразу же поддержит общество и доверие начнёт возвращаться. Я в это верю.

Юлия Самсонова, опубликовано в журнале Фокус